Дневник деклассированного классика
30/12/2019

Егор Поликарпов. Филолог ищет работу, или Гранатой в кайзера (рассказ): специально для проекта «ZAUMNIK.RU — Древнегреческий язык и латынь: уроки репетитора»

Филолог ищет работу, или Гранатой в кайзера

Поутру Егору Анатольевичу телефонировали:

— Ищете работу? В нашей компании «Городской центр экспертизок» открыта вакансия администратора автостоянки. Как Вам?

— Небезынтересно. Какой график? И как оформляются отношения?

— График два дня через два по тринадцать часов. Официальное трудоустройство. Зарплата чистыми двадцать тысяч. Придете пообщаться?

катулл титульный лист

Вот он, тойбнеровский Катулл Люциана Мюллера! И уже я его разрезал... Iam ver egelidos refert tepores...

Что ж, две тысячи на проезд, восемь на коммунальные услуги, десять на прокорм одного лица, всё больше чем нуль, — и Егор Анатольевич поехал. Местоположение было хорошее — рядом с Волковским кладбищем и Литераторскими мостками: мертвецам вообще и покойным литераторам в частности Егор Анатольевич, специалист по мертвым языкам, симпатизировал с детства.

Офисное здание — левиафан из стекла, бетона и стали — проглотило Егора Анатольевича.

— Ваш паспорт, — сказал аккуратный — наверное, так должен выглядеть гэбист под прикрытием — охранник в штатском и стал заполнять журнал посещений.

— Серию и номер паспорта тоже записываете? — спросил Егор Анатольевич.

— Да, записываем; таковы правила нашей компании.

— А закон вроде бы запрещает теперь это делать?

— Да, запрещает, но таковы правила нашей компании. Можете пожаловаться, если хотите.

— Жаловаться у нас некуда. Для общего развития спросил. Как говорится, строгость российских законов компенсируется необязательностью их исполнения.

— Именно так, — ухмыльнулся «гэбист». — Садитесь на диван, за вами спустятся.

Через три минуты долговязый и тощий молоденький кадровик как-то неуверенно протягивал Егору Анатольевичу свою влажную ладонь. «Ничего не выгорит», — подумал Егор Анатольевич: по его статистике рукопожатия чуждых и малознакомых людей предвещали недолговечность сотрудничества.

Егора Анатольевича провезли на лифте через несколько этажей и провели через несколько стеклянных дверей; кое-где дежурные «гэбисты» озабоченно поглядывали на него. Вот и кабинет начальника.

— Садитесь, садитесь, — фальшиво заулыбался начальник охраны с нетривиальным отчеством Ананьич — плешивый, по-армейски крепенький старикашка.

Сопровождавший кадровик ретировался.

— Тут у меня ваше резюме, — хихикнул Ананьич, кивая на бумажный листок на столе. — Как это вы так докатились! Образование: филолог, а потом сторож, вахтер… Как так?

Егор Анатольевич читал Марка Аврелия — nihil ad nos — и имел опыт общения с хамами почище Ананьича, поэтому к сердцу принимать не стал, сказав:

— У меня много разных резюме, могу предложить какое-нибудь другое.

— Не надо, не надо, — сказал Ананьич; ему самому не терпелось поговорить. — Про филологов анекдот знаю… Про них много есть анекдотов… Вот например такой…

Тут Ананьич неумело рассказал долгий, матерно-вульгарный анекдот армейского образца. Смеяться Егор Анатольевич не стал: армейские сквернословцы всегда вызывали в нем омерзение, как лишайные псы, слизывающие дерьмо, однако Ананьич пробудил в нем естествоиспытательский, базаровский интерес. Он представил тело Ананьича в анатомическом театре, в виде большой распластанной лягушки под циклопическим микроскопом, и улыбнулся своим мыслям. Ананьич воспринял это как поощрение и тоже заулыбался.

— У нас тут вакансия образовалась, — решил перейти к делу Ананьич. — Один из дежурных по нашей автостоянке уволился, пошел сторожем в детский сад по месту жительства, а у второго гастрит, язва, но он сто лет у нас работает. Оформляем официально, но еще снег надо убирать, а сидеть в бытовке во дворе, туалет, хоть и передвижной, с запахами, зато там же. График четыре через четыре по тринадцать часов.

— Четыре через четыре мне не подходит, — сказал Егор Анатольевич. — Это для меня слишком насыщенно, могу два через два.

Ананьичу это не понравилось, но он переборол неудовольствие:

— Это несущественно, можно и два через два, поговорите с будущим напарником, а в понедельник созвонимся.

…Напарник Александр — тяжеловесный мужчина со скучным взглядом — начал инструктаж:

— Четыре через четыре для меня существенно, здесь мой интерес, против него не пойду. Эти автомобили туда, эти сюда, шлагбаум открыть-закрыть, снег собирать в этот угол от сих до сих. Руководителей, если приедут, приветствовать. У нас контора честная, всё по-белому.

— А в праздники работаете? — спросил Егор Анатольевич.

— Да, работаем. И во время отпуска одного за него работает другой — шестнадцать дней сплошняком по тринадцать часов.

— И как это оплачивают?

— Дают зарплату напарника за полмесяца, где-то девять тысяч рублей.

— Что ж тут честного? Ваша контора присваивает себе ваши выходные и праздники, никак их не компенсируя. Как самого главного фамилия?

— Носколенка.

— Получается, что этот Носколенка и компания обворовывают вас в течение многих лет, а вы сидите и помалкиваете. Такой, что ли, этот Носколенка нищеброд, что самых нищих работников обкрадывает? А вам нравится быть рабами — забесплатно работать?

…Домой Егор Анатольевич пошел вдоль речки Волковки, между кладбищ, вышел на Лиговский — давно он тут не ходил, — свернул на Невский. У букиниста его ждал подарок — тойбнеровский Катулл 1907 года в редакции Люциана Мюллера. Катулл не был разрезан, за сто с лишком лет еще никто его не читал.

— Чья это книга? — спросил Егор Анатольевич приказчицу.

— Насчет этой не знаю. А вон там в углу книги Десницкой лежат — Кацнельсон и Холодович — с дарственными надписями, наследники сдали.

— Ну и ладно. Праздное любопытство. Хотелось узнать, чьей книгой я владею.

— Теперь она ваша.

— Не уверен. Есть византийский роман об Эзопе, там он говорит: величайший переполох среди людей произойдет тогда, когда мертвые воскреснут и потребуют свое добро обратно.

— Вот это да! — сказала приказчица и задумалась о грядущем переделе собственности. Среди груды сложенных на полу книг — зримо опредмеченного слова и мысли — эсхатологическая перспектива стала убедительно конкретна.

Егор Анатольевич вышел к Адмиралтейству, только сейчас он почуял какую-то латентную нервозность на улице: движение то там, то здесь перекрывалось, на равных отрезках мостовой стояли полицейские в желтых жилетах, то и дело истерично свистевшие в свистки, а на тротуарах равномерно скучали девицы из университета МВД — в черных мундирах и с постными физиономиями. «Пощекотал бы их кто, что ли», — подумал Егор Анатольевич. Проезд расчистили московскому кайзеру.

…Перед выходом с Приморской стояли два молодых человека, держали плакат: «Имярек получил 5 лет колонии за твит». Егор Анатольевич остановился:

— Ну и что? Посыл-то в чем? — спросил он. — Всего пять, а надо было десять? Или что?

— А вы знали о нем? — спросил державший плакат.

— Не знал и завтра снова забуду. А посыл должен быть ясен и нагляден. Вот прётся самодержец — а кто-то гранатой под карету ему. Красиво, запоминается, в питерских традициях.

— Мы не столь радикальны, — сказал пикетчик. — Впрочем, если пакетом с фекалиями швырнуть...

Егор Анатольевич шел в магазин за мороженым, мечтая о том, как на Невском он швыряет начиненную фекалиями гранату и как взлетают в питерской измороси голова, руки и ноги самодержца… как наконец пролетает его тайный уд — секретный драйвер экономики кремлевской, — святейшеством глубоко воцерковленный и физкультурницами изрядно утружденный… Ауфвидерзеен, хер кайзер!

 

Τ Ε Λ Ο Σ

 


ДНЕВНИК ДЕКЛАССИРОВАННОГО КЛАССИКА

А ещё

 


© ЗАУМНИК.РУ, Егор Поликарпов, преподаватель древнегреческого языка и латыни: текст, оформление. Для заказа услуг репетитора по языкам античности или переводчика просьба писать сюда: zaumnik.ru@mail.ru, либо сюда: vk.com/repetitor_latyni, либо сюда: facebook.com/polycarpov.